![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nastalgiaЮнна Мориц, советская, а ныне российская поэтесса, в 90-е годы была награждена премией имени А. Д. Сахарова — «за гражданское мужество писателя».
Но время шло и год назад что-то в шестидесятнице надломилось... Если помните, на эту тему у меня была заметка «Только от жизни собачей?»
Тогда шестидесятница заклеймила Pussy Riot:
И я, конечно, не рассыплюсь в порошок,
На голове увидев крашеный мешок,
Горшок, в котором писек бешеных полно, –
В гражданском обществе такое быть должно!
Зачем же трое писек бешеных – в тюрьме,
Когда я вижу без бинокля на корме,
Что писек бешеных – не меньше, чем листвы,
В гражданском обществе, особенно Москвы?..
Ничего удивительного - возрастной поэтессе вполне мог не понравиться данный перфоманс, скажем, чисто эстетически. Опять же инерция мышления - что-то не поняла, возможно. Или были оскорблены её религиозные чувства... А может, сыграла свою роль премия Правительства РФ, полученная за год до этого (26.12.2011). А председателем правительства в то время был тот, кого должна была прогнать Богородица... Мы можем только гадать, но сильно порицать не станем. Поэты тоже люди, им тоже кушать хочется...
И вот новое творение Юнны Мориц - на сей раз об американском усыновлении:
Такая математика подонков:
Россия продала своих ребёнков,
Товар американцами оплачен,
И организмы проданных детей
Освободились от страны лаптей,
А мы, скоты и мракобесы, плачем,
Что двадцать штук из проданных детей
Нечаянно скончались от затей, –
Всего лишь двадцать штук попали в лапы
Садистов, неподсудных, и в гробу
Нашли свою счастливую судьбу, –
Их в рай зарыли
"Мамы" зверские и "папы"!
Всего лишь двадцать штук из многих тысяч,
Всего лишь двадцать – чтобы зверски высечь,
Поиздеваться, заживо зажарить,
Завоспитать до гроба, закопать
И вновь детей в России покупать,
А не продаст – её начнёт кошмарить
Такая математика подонков,
Где двадцать штук угробленных ребёнков –
Погрешность мелкая, ничтожное число!..
Но главное, что русские малютки –
Всегда уроды и всегда ублюдки,
Они назло американской маме
Себя терзают и пытают сами,
Себе могилу роют ей назло!
И торжествует этот подлый миф,
Состряпанный в России под диктовку
Общественности!.. Превратясь в торговку,
Моя страна, хребет себе сломив,
Своих детей сливает, как помои,
Как выродков, которых неподсудно
Терзать, пытать (какой пустяк – побои!),
Погрешность мелкая, а русские малютки –
Всегда уроды и всегда ублюдки!..
И обожают этот подлый миф,
Его подлянку жирно раскормив,
Общественного мненья проститутки.
А вы в курсе, что всё это уже было? Вот, пожалуйста, Сергей Михалков «Я хочу домой» (1947):
Сейчас второй виток спирали - в виде фарса...
Писательская репутация выстраивается годами и десятилетиями, а рушится в один момент. Пройдёт немного времени (я надеюсь, что немного!) и о Юнне Мориц напишут что-нибудь вроде: Вошла в литературу как певец «чистой лирики сопротивления», а закончила творческий путь конформизмом и солидарностью с антигуманными инициативами тогдашней власти.
Интересно, о чём ещё успеет написать Юнна Мориц, чтобы окончательно убить своё некогда доброе имя?
Но время шло и год назад что-то в шестидесятнице надломилось... Если помните, на эту тему у меня была заметка «Только от жизни собачей?»
Тогда шестидесятница заклеймила Pussy Riot:
И я, конечно, не рассыплюсь в порошок,
На голове увидев крашеный мешок,
Горшок, в котором писек бешеных полно, –
В гражданском обществе такое быть должно!
Зачем же трое писек бешеных – в тюрьме,
Когда я вижу без бинокля на корме,
Что писек бешеных – не меньше, чем листвы,
В гражданском обществе, особенно Москвы?..
Ничего удивительного - возрастной поэтессе вполне мог не понравиться данный перфоманс, скажем, чисто эстетически. Опять же инерция мышления - что-то не поняла, возможно. Или были оскорблены её религиозные чувства... А может, сыграла свою роль премия Правительства РФ, полученная за год до этого (26.12.2011). А председателем правительства в то время был тот, кого должна была прогнать Богородица... Мы можем только гадать, но сильно порицать не станем. Поэты тоже люди, им тоже кушать хочется...
И вот новое творение Юнны Мориц - на сей раз об американском усыновлении:
Такая математика подонков:
Россия продала своих ребёнков,
Товар американцами оплачен,
И организмы проданных детей
Освободились от страны лаптей,
А мы, скоты и мракобесы, плачем,
Что двадцать штук из проданных детей
Нечаянно скончались от затей, –
Всего лишь двадцать штук попали в лапы
Садистов, неподсудных, и в гробу
Нашли свою счастливую судьбу, –
Их в рай зарыли
"Мамы" зверские и "папы"!
Всего лишь двадцать штук из многих тысяч,
Всего лишь двадцать – чтобы зверски высечь,
Поиздеваться, заживо зажарить,
Завоспитать до гроба, закопать
И вновь детей в России покупать,
А не продаст – её начнёт кошмарить
Такая математика подонков,
Где двадцать штук угробленных ребёнков –
Погрешность мелкая, ничтожное число!..
Но главное, что русские малютки –
Всегда уроды и всегда ублюдки,
Они назло американской маме
Себя терзают и пытают сами,
Себе могилу роют ей назло!
И торжествует этот подлый миф,
Состряпанный в России под диктовку
Общественности!.. Превратясь в торговку,
Моя страна, хребет себе сломив,
Своих детей сливает, как помои,
Как выродков, которых неподсудно
Терзать, пытать (какой пустяк – побои!),
Погрешность мелкая, а русские малютки –
Всегда уроды и всегда ублюдки!..
И обожают этот подлый миф,
Его подлянку жирно раскормив,
Общественного мненья проститутки.
А вы в курсе, что всё это уже было? Вот, пожалуйста, Сергей Михалков «Я хочу домой» (1947):
Минута бежит за минутой, за днями недели текут.
Пять лет, как в английских приютах советские дети живут!
Как нищих, детей одевают, не досыта дети едят,
По капле им в души вливают разведкой проверенный яд.
Над ними чужой и надменный британский полощется флаг.
Встречая английских военных, они говорят: "Гутен таг!"
Они на коленях в костелах и в кирхах молитвы поют,
А в дальних заснеженных селах их русские матери ждут...
Кем будет малыш из-под Пскова? Солдатом? Шпионом? Рабом?
Лишенным отчизны и крова безмолвным рабочим скотом?
Какого злодейского плана секретная тянется нить?
Какой дипломат иностранный велел ее в тайне хранить?
Спросить бы у мистера Кука, который заведует тут,
Хотел бы он сына иль внука устроить в подобный приют?
Спросить бы у мистера Скотта (коль есть у такого душа),
Хотел бы узнать он, что кто-то калечит его малыша?..
...У дымных развалин Берлина я был в сорок пятом году,
Я знал, что трехлетнего сына я дома, в России, найду!
Я ждал его возгласа: "Папа!" И вот я вернулся домой.
Сегодня несутся на Запад два голоса - детский и мой:
«В колледжах взращенные звери! Чудовища в масках людей!
Откройте приютские двери - верните советских детей!»
Пять лет, как в английских приютах советские дети живут!
Как нищих, детей одевают, не досыта дети едят,
По капле им в души вливают разведкой проверенный яд.
Над ними чужой и надменный британский полощется флаг.
Встречая английских военных, они говорят: "Гутен таг!"
Они на коленях в костелах и в кирхах молитвы поют,
А в дальних заснеженных селах их русские матери ждут...
Кем будет малыш из-под Пскова? Солдатом? Шпионом? Рабом?
Лишенным отчизны и крова безмолвным рабочим скотом?
Какого злодейского плана секретная тянется нить?
Какой дипломат иностранный велел ее в тайне хранить?
Спросить бы у мистера Кука, который заведует тут,
Хотел бы он сына иль внука устроить в подобный приют?
Спросить бы у мистера Скотта (коль есть у такого душа),
Хотел бы узнать он, что кто-то калечит его малыша?..
...У дымных развалин Берлина я был в сорок пятом году,
Я знал, что трехлетнего сына я дома, в России, найду!
Я ждал его возгласа: "Папа!" И вот я вернулся домой.
Сегодня несутся на Запад два голоса - детский и мой:
«В колледжах взращенные звери! Чудовища в масках людей!
Откройте приютские двери - верните советских детей!»
Сейчас второй виток спирали - в виде фарса...
Писательская репутация выстраивается годами и десятилетиями, а рушится в один момент. Пройдёт немного времени (я надеюсь, что немного!) и о Юнне Мориц напишут что-нибудь вроде: Вошла в литературу как певец «чистой лирики сопротивления», а закончила творческий путь конформизмом и солидарностью с антигуманными инициативами тогдашней власти.
Интересно, о чём ещё успеет написать Юнна Мориц, чтобы окончательно убить своё некогда доброе имя?
